Ягодицы ее были ошеломительны. Дрыглов увидел их и погиб. Они круглились и дышали под обтягивающим трикотажем тонких коричневых эластиковых брюк, подрагивая и гуляя при каждом шаге. И невольно Дрыглов, пошедший следом, как потерявший разум мальчик за гаммельнским крысоловом, повторял лицом каждое их движение. Необходимо было познакомиться. Наташа со своими ягодицами шла в радостных размышлениях. Только что ее приняли на работу секретаршей. Выходить следовало в по¬недельник, а предстоящие выходные принадлежали ей. Это и отражалось в походке молодой, но зрелой двадцатишестилетней женщины. «Зарплата хорошая, и начальник интеллигентный.

Интересно, на какой день он станет приставать»,— размышляла она. «И талия тонкая. И ноги длинные. Интерес¬но, какое у нее спереди лицо», — размышлял тем временем старый ловелас. Он обогнал Наташу и обернулся. Но вместо чистого лица взор его привлекла большая упругая грудь, обтянутая тонким коричневым свитером. Наташа была блондинкой. От волнения Дрыглов забыл все многочисленные приемы знакомства. Мысли его путались от неконтролируемого желания. — Девушка, — спросил он неловко, — у вас закурить не найдется? — Не курю, — отрезала Наташа и ускорила шаг. — А который час? — Мужчина! Не приставайте! — Я понял, — грустно поник Дрыглов. — Вы не знакомитесь с мужчинами на улице. — Вот видите — вы все поняли. — Я понятливый. Видите — уже одно достоинство? Но — где же вы с ними знакомитесь? — Там, где вы не бываете. — Значит, это не в театре, не в филармонии и не в библиотеке, — перечислил он. Интеллигентность немолодого, уже с проседью, по сухощавого мужчины заставила ее смягчиться. «А он немного похож на моего нового начальника»,— подумала Наташа. — Хорошо, — махнул он рукой. — Не надо знакомиться. Но можно мне проводить вас до того места, куда вы идете? — Ну, идите,— пожала плечами Наташа. Она ускорила шаг, и груди ее заколыхались, как воз¬душные шарики в праздник. — У вас каблук шатается, — заметил Дрыглов. — Вы сапожник? — Нет, — мягко сказал Дрыглов. — Я простой заместитель главного конструктора. Можно, я вас подвезу? — У вас есть машина? — Она взглянула на него по-новому и почувствовала, что действительно устала на высоких каблуках. Возле его машины она удивилась. На простом, хотя и чисто ухоженном «запорожце» виднелся инвалидский знак. — Вы инвалид? — сочувственно спросила она. И стала вглядываться, какого органа не хватает у нового знакомого. — Я уже привык, — ответил он горько и мужественно и распахнул перед ней дверцу. Стройные ноги Наташи с трудом поместились в удобный, но компактный автомобиль. — Это трагическая история, зачем она вам, — сказал Дрыглов, руля по улицам и имея в виду свое увечье. — Расскажите, не так уж я и тороплюсь, — мягко призналась Наташа и сочувственно положила руку ему на колено. — Что это?! — изумленно воскликнула девушка, отдергивая руку. — Это стоило мне всего счастья моей жиз¬ни,— печально и сурово ответил немолодой мужчина. И начал свой рассказ на ее невысказанный вопрос. — В молодости я был матросом, — так начал он свою одиссею. — Романтика дальних стран¬ствий увлекла меня. Я вязал морские узлы в любой шторм, стоял вахты в бури и швартовал свой корабль в самых далеких портах. И вот однажды мы приняли сигнал бедствия с иностранного судна. Капитан принял решение взять его на буксир. Но удар стихии разо¬рвал буксировочный конец, и обрывок двухдюймового стального троса, лопнув как нитка, ударил меня и сбросил с палубы в бушующие волны. Товарищи спустили шлюпку и спасли меня. Но удар пришелся мне, как бы вам сказать... ниже середины тела. Еще недавно я был полным сил мужчиной — и вот вместо всего страшный шрам. Наташа ахнула и смахнула невольную слезу, упавшую ей на левую грудь, которая была ближе к Дрыглову. Он промокнул эту слезу правым локтем, оторвав его от руля. — Я долго лечился, — продолжал он. — Девушек у меня, конечно, быть не могло. Год я от потрясения лечился в психоневрологическом диспансере. А оттуда меня отправили в знаменитый Рижский институт травматологии и ортопедии. Вы знаете, что там делают? — Бог миловал, — перевела дух Наташа, проникаясь сочувствием все больше. — Вообще там исправляют кривые и короткие ноги, — открыл Дрыглов и невольно поко¬сился на Наташины ноги сквозь брюки. — У меня прямые и длинные, — успокоила она. — Но главное — там исправляют мужчинам мужские половые члены. Наташа покраснела от ассоциаций, а Дрыглов побледнел от воспоминаний. — Многие семьи распадаются, когда мужчина не удовлетворяет жену в постели, — поде¬лился он. — Нельзя манкировать супружескими обязанностями, — защитила жен Наташа. — У жен¬щин от этого бывают неврозы, а от них — все бо¬лезни. Посмотрите на любую цветущую здоро¬вую женщину. Значит, у нее здоровый муж, а у мужа тоже все здоровое для исполнения супружеских обязанностей. — У меня тоже было все здоровое для исполнения супружеских обязанностей, — защищал¬ся Дрыглов. — Пока стальным тросом не ото¬рвало. Море, знаете — это вам не жена, ото¬рвет — и не заметит. — Вы познакомились со мной, чтобы рассказывать, как вам все ваши мужские органы в море оторвали? — рассердилась Наташа. — У меня тоже был один такой знакомый, все хвастался, что был полярником в Антарктиде, а оказался обычным импотентом! Мерзавец. — Операции в Институте травматологии мне делали под местным наркозом, и боль была нечеловеческая, — продолжил рассказ Дрыглов. — Расскажите, — заинтересовалась Наташа, снова кладя ему руку на колено и удивляясь. — У меня никогда не было таких знакомых инва¬лидов,— призналась она, сжимая руку и в руке. — Осторожно, — предостерег Дрыглов, — это может помешать мне тормозить на красный смет... Итак. Сначала делается глубокий надрез скальпелем в бедре. Потом — глубокий надрез скальпелем в животе... Наташа вскрикнула. — Это еще по все. Из собственного тела, из кожи и тканей, хирург буквально строит из ничего новый мужской половой член. — Член в бедре или в животе? — не поняла Наташа. — Внизу живота, между бедер, — объяснил Дрыглов. — Я вижу, вы очень неопытны в половом отношении, хотя и производите впечатление взрослой женщины. — Но... он же будет мягким?.. — нерешительно спросила Наташа. — А вот для этого в него вставляют пластинки. — Пластинки? С музыкой? — удивилась она. — От музыки он твердеет? Вот почему многие мужчины любят музыку! — догадалась она. — Но как же их крутят, если они вставлены в член? И куда засовывают иголку? — Не смейтесь! Это специальные пластинки, без музыки. Они длинные и полукруглые, как разрезанный пополам пенал. Правда, нужное положение готовому органу надо придать руками, зато свою форму и размер он хранит вечно. — О! — Наташа округлила рот. — Но меня подстерегло новое несчастье. — Какое? — Хирург увлекся зарубежной методикой. Размеры пластинок он сделал по английской методичке. Ужас был в том, что он забыл перевести дюймы в сантиметры! — Дюйм — это сколько? — В два с половиной раза больше сантиметра. — То есть... — лицо ее вытянулось, лоб наморщился от расчетов. — Удлините обычный орган в два с половиной раза, — предложил Дрыглов, не вдаваясь в детали. Наташа развела перед собой руки, как рыбак, поймавший такую плотву. Потом плотва превратилась в матерую щуку. Потом Наташа превратила щуку в моль и захлопала в ладоши бурно, как будто хотела ее убить. — Какой вы молодец! — закричала она и поцеловала его в щеку. — Меня взяли на работу и выдали автомобиль, как инвалиду, — завершил Дрыглов. — Так и живу. Работаю как здоровый, а личная жизнь как у инвалида. Вы скрасите мое одиночество? Он снял ногу с газа и повернул ключ зажигания. — Куда мы приехали? — удивилась Наташа. — Играть в чижа, — пошутил он. — В какого чижа?! — В палочку - закидалочку. — Это уж скорее в городки получится. Под разговоры он привез ее к себе на дачу. Наслаждаясь на веранде пением лесных птиц, они страстно целовались, прижимаясь всеми телами. Наташа просунула быстрый трепещущий язычок к нему в рот, и он затрепетал даже спиной. В ответ он опустил руки с ее талии и наконец ощутил под ладонями и пальцами вожделенные ягодицы, которые и послужили причиной их знакомства. Сначала они были мягкими, как круглые подушечки, но под его нетерпеливыми и жадными прикосновениями стали упругие, как мячи. — Твоя попка приводит меня в экстаз! — сделал признание мужчина пылко. — Ты накачивала ее в спортивном зале? — Если спальню можно назвать залом, а половую жизнь — спортом, то да. — А где ты накачивала такие упругие груди? — поинтересовался он, задирая ее свитерок и целуя атласную кожу. — Их надо по утрам обкладывать колотым льдом, — объяснила Наташа. — От холода все сокращается и делается упругим. — Сокращается — да, — согласился Дрыглов. — А вот что делается упругим — это ты погорячилась. — Сейчас проверим! — От него щекотно! И потом, у меня в холодильнике нет льда. — А водка у тебя в холодильнике есть? — Кто же везет даму на дачу, если в холодильнике нет водки, — рыцарски удивился Дрыглов. Они сели за красиво накрытый стол. Для большей изящности Дрыглов не пожалел нарвать с клумбы цветов и украсить сервировку тонкой вазой. Наташа после первого тоста набрала полный рот водки и припала к его устам поцелуем, Она заставила его разжать губы и напоила пьянящим напитком из собственного рта. Голова Дрыглова закружилась. Счастье охватило его. — Это лучшая выпивка в моей жизни, — сказал он, закусив соленым рыжиком. — А другие рюмки у тебя есть? — Твой вопрос напоминает мне одну мою подругу, — сказала Наташа. — Она всегда жалуется, что муж почти никогда не дарит ей цветы. А если когда-нибудь приносит, то ей приходится тут же ложиться на спину и раздвигать ноги. — Разве у них в доме нет вазы? — удивился Дрыглов. — Нет, тебе я такого никогда не предложу. Выпив и закусив, они разожгли огонь в декоративном камине и решили перейти к предварительным любовным играм. Для начала Наташа решила поразить Дрыглова красотой своего тела. Она стала постепенно раздеваться, а он постепенно терял дар речи. Когда речь исчезла, он начал терять сознание. — А почему у тебя такие большие груди, дитя мое? — спросил он. — Это чтобы тебе было за что держаться. — А почему у тебя такие широкие бедра, дитя мое? — Это чтобы тебе было удобнее лежать между них. — А почему у тебя твои очаровательные во¬лосы на лобке слева черные, а справа светлые? — удивился Дрыглов. — Я их крашу, — объяснила Наташа. — Иногда хочется быть блондинкой, а иногда — брюнеткой. Повернешься к зеркалу боком, посмотришь себе между ног — вот ты и брюнетка. Разве тебе не хочется разнообразия в жизни? Однако я сгораю от любопытства. У тебя есть линейка? — Конечно, — сразу понял ее намерение Дрыглов. — Ведь я заместитель генерального конструктора, мне часто приходится вечерами работать дома. Он принес Наташе линейку и стал ловко раздеваться, кидая части одежды по разным стульям. Когда на последний стул улетели белые шелковые трусы с именной монограммой, Наташа издала крик удивления. То, что сделали Дрыглову в Институте ортопедии и травматологии, могло бы травмировать призовую лошадь породы ганноверский тяжеловес. Это было среднее между городошной битой и жезлом регулировщика. Такими булавами запорожцы били по головам турецких янычар, поганивших истинную веру. А как поверить, пока сама не увидела. Но Наташа не могла доверять своим глазам, для этого она и просила линейку. Линейка оказалась сорокасантиметровая — ее не хватило. — Ты чемпион или слон? — сделала она комплимент мужчине. — Я сгораю от желания тебя, — отвечал тот, тяжело дыша и простирая руки к ее лучшим местам. Рука влюбленной женщины легла на его член надежно и умело, как ладонь гонщика — на рычаг скоростей. Нарастающее давление газа в цилиндрах, все убыстряющееся! вращение колес, тугой ветер бьет и отлетает назад, все стремительнее мелькает мимо и несется заоконный пейзаж, сливаются в полосы постройки и деревья,— но вот бешено ревет гудок, с оглушительным грохотом и ревом вырывается мощный выхлоп, разбрасывая искры, и уже по инерции ти¬хо подкатывает машина к пункту назначения: станция... стоп... — Ты чувствуешь — я могу сколько угодно? — спросил он. — Ты просто... феномен! — охарактеризовала Наташа единственно правильным словом его способности. — Но пора подумать и обо мне, правда? — Однако необходимо предварительно принять предохранительные меры, — вслух подумал Дрыглов. — Я совершенно здорова! — обиделась На¬таша. — Ты плохо про меня подумала! — нежно укорил он. — Я имел в виду не принести вреда твоему здоровью и самочувствию. — Любить женщину в презервативе — все равно что нюхать розу через противогаз, — привела народную мудрость молодая женщина. — При чем здесь презерватив? — возразил он. — Нужна просто предохранительная шайба. Ведь природа, создавая тебя, в том числе твое лоно, вряд ли перепутала дюймы и сантиметры. Я же тебя проткну, глупая!.. Он взял из холодильника небольшую дыню, прорезал в ней круглое отверстие большого диаметра и надел на свой орган так, чтобы из дыни торчало только нормального размера. — Теперь ложись на этот диван, — ласково сказал он и лег на нее сверху. Наташа простонала, закрыла глаза, закусила губу и обняла его спину стройными скрещенными ногами. — Милый, еще, — попросила он. — Это даже интересно — дыня такая прохладная после холодильника. Сожми руками мою милую попку сильнее, пожалуйста! Он исполнил ее просьбу и имел два раза без перерыва. — А теперь я хочу встать лошадкой, — сказала она, разомкнув веки. — Лошадкой — это как? — удивился опытный Дрыглов. — Мне не нравится вульгарное слово «раком», — объяснила она. — А поза нравится. Она изящно и легко перетекла из позы в позу. — Видишь, какая у меня тонкая талия и округлый зад? Ты можешь шлепать по нему руками. Ну же, я прошу тебя! Мог ли он ей отказать?.. После пятого оргазма немолодой мужчина почувствовал, что слева в груди ему что-то давит. Он сделал перерыв и принял таблетку нитроглицерина. — Ничего, ты еще совсем молодой. — приободрила Наташа — Я хочу сесть на тебя сверху. Только пойдем на ту кровать, где зеркало, я тоже Расширенными глазами она следила в зеркало, как огромный жезл Дрыглова ритмично исчезал в нежных складках ее лона между раздвинутых атласных бедер, и снова показывался наружу, чтобы снова уйти в вожделенную женскую плоть. А Дрыглов наслаждался и одновременно прислушивался к нарастанию жжения за грудиной. Но счастье наслаждения превозмогало тревогу. Утром счастливая и удовлетворенная Наташа вспомнила о неотложных домашних делах. Ей следовало отдохнуть перед приходом на новую работу. Дрыглов проводил ее на станцию и долго махал вслед уносящейся электричке. Вернувшись на дачу, он вдруг схватился за сердце и упал на пол, издавая хрип. Последней мыслью было, что на даче нет телефона, и более он никогда уже ни о чем не думал... ...Наташа узнала о случившемся из газет.